Скоро дойдем до 110 градуса. Осталось пара миль, так что надо готовится к измерению ГЛОНАССА. Мы решили, что в океане глобальный мониторинг будем проводить через каждые десять градусов, так удобнее, чтоб не забыть.
С утра в честь хорошей погоды и того, что у нас кончилась свежая рыба, решили снять учебно-методический фильм по пользованию вновь изобретенной ловушкой для рыбы. Повесили камеру, прибрались на палубе, даже одели исподнее, а то прошлый фильм оказался безнадежно испорчен постоянно мелькающими в кадре не очень, мягко скажем, одетыми отважными путешественниками. Ну, в общем, шею вымыли, ждем гостей. Не идут пока.
А потом я играл в сам-себе-стоматолога. Тема, прямо скажем, грустная. Благодаря доставшейся нам всем в детстве советской медициной, вопрос зубов к нашему, прямо скажем, неюному возрасту встает, видимо, перед всеми. Кто-то, накопив, по моим прикидкам, пятизначную сумму американских денег, решает его кардинально, кто-то, как и я, решает проблемы по мере поступления. У меня эта мера — неприятности, в лучшем случае, каждые полгода. Дома все отработано, есть добрый доктор, который меня хорошо знает, и по необходимости залепляет мне цементом очередной обломок. А как быть три года в кругосветке? Этот вопрос мучил меня в числе одного из главных при обдумывании путешествия. Не найдя вразумительного ответа на него, решил, как водится, о нем не думать. В последний визит к доброму доктору, я у него спросил: “А что, уважаемый, выдержат ли мои зубы три года в море?” Доктор посмотрел на меня с сожалением. Даже не с сожалением, а, знаете, у врачей есть такой специальный взгляд на неадекватных пациентов, задающих тупые вопросы?
Первая пломба, размером в три четверти зуба, выпала на подходе к Питеру. Очень вовремя решил я и, что бы не цыкать дыркой, я, прополоскав рот спиртом, залепил образовавшуюся пробоину очень удобной для таких случаев примочкой. Называется она двухкомпонентной быстросохнущей эпоксидной замазкой Тепсипол, по-моему, ну или как-то так, (никогда так не делайте!) а в Питере пошел к порекомендованной питерскими друзьями, очаровательной врачихе.
Несмотря на свое очарование (ну или из-за него) докторша одела маску строгой-престрогой неприступности и велела мне открыть рот. “Что это?”- ужаснулась она. “Тепсипол — клей такой,” — как нечто само собой разумеющееся ответил я. “Обо что?”- не поняла она. И тут меня понесло, с перепугу от стоматологического кресла смешанному с желанием повыпендриваться перед симпатичной, но такой строгой докторшей. Услышав душещипательную историю, про яхтсменов, обычно замазывающих себе зубы эпоксидкой, про отбывающего в кругосветное плавание на крошечной яхте капитана, и осознав то, что она должна превратить этот торчащий одиноким рифом обломок в зуб, который выдержал бы три года грызения лангустовых панцирей и кокосовых орехов, и той моральной ответственности, которую она будет все это время нести, у врачихи задрожали руки и куда-то пропала вся строгость. “Может мы этот обломок вырвем?”-жалобно предложила она. “Ни в коем случае! Этот зуб еще носить и носить! А вырвать я всегда успею,” — отрезал я. “Как? На яхте? Сам себе???” — ужаснулась она. “Ну да, я всегда так делаю, у меня специальные клещи есть.” Она уже ничему не удивлялась, но зуб сделала на совесть, пока стоит.
Следующий развалился на подходе к Панаме. Очень вовремя решил я, так как Панама одно из мест, где по рассказам яхтсменов, вполне реально сделать зуб. Первый, кого я спросил о том, где можно получить таковую услугу, был наш знакомый русский, живущий в Панаме, Даниэль. “Тут — нигде, к стоматологу я езжу в Колумбию,” — ответил он. Это несколько озадачило. Потом я поинтересовался у француза Клода, уже более десяти лет живущего на своем катамаране в Панаме и окрестностях. Он дал мне адрес, но честно предупредил, что он, де, на своих зубах не экономит.
Поехал я по этому адресу, и угодил в клинику «Роял-чего-то-там». Центр города, роскошное здание, последние мерсы на стоянке. Попадос на баблос смекнул я, ибо, если вы пришли в заведение, название которого начинается с «Королевский», значит вы попали на деньги. Интересно на сколько? — проснулось во мне нездоровое любопытство. Пусть посмотрят, коль я уже приехал, и скажут почем тут стОит, а отказаться ведь я всегда смогу. Успокоил я себя и переступил порог сего храма. Не говорящая по-английски девочка, выслушав мою историю про небольшой кариес, и поняв из нее только “почем будет?” Мило ответила — 80 долларов. А ведь и не дорого! Обрадовался я, и был усажен в кресло. Припорхнули две медсестры и начали что-то делать с моим ртом. Это что-то продолжалось часа полтора, а потом пришел доктор, заглянул в сияющий чистотой рот, скривился, и сказал: “Да вам батенька надо зубы лечить. Заплатите сейчас 80 долларов за чистку рта и приходите через десять дней на первый прием, не забыв 350 долларов. Ну я же знал, что попаду, чего теперь удивляться-то? Хорошо, что только на 80.
Следующего доктора порекомендовал Макс. Наконец-то повезло. Небольшой кабинет в офисном здании на окраине, афроамериканец в белом передничке. Подлатал у него аж три зуба: маленький за 20, подольше за 30, и, совсем уж огромная пломба, даже не пломба, а здоровенный кусок зуба да на двух штифтах за целых сорок долларов.
Но один он все-таки просмотрел. Да и как его увидишь, если пока не отколется кусок, то и ничего не предвещает.
Вот он сегодня и откололся. Очень не вовремя, решил я, посмотрев на карту. И полдня с помощью иголки, зубочистки, системы из двух зеркал, замазки и спирта играл в сам-себе-стоматолога. О дальнейшей судьбе зуба буду докладывать.