Остров отмененного понедельника

С Ниуе-его-нафиг- острова сбежали без сожаления. Как дошли до Тонго — не заметили, были сильно заняты — обсуждали, что это было, батьку? Дык це морэ, синку, морэ… В смысле — что это был за караул с ценами. Если на Кука ценник был +50% к Полинезии, то на Ниуе — все двести, если не в трое. Три дня стоянки на Наплевал-растер-острове встало нам в пять сотен — наш полумесячный бюджет! С фига, спрашивается? И что будем делать, если так пойдет дальше? Ленка застав меня за десятиминутным перекуром между ремонтом радар-детектора и ремонтом букридера строго спросила — И чего сидим? — В смысле? — Давай крючки точи — она пхнула мне коробку со ржавыми снастями — иди рыбу лови, семью кормить надо.

А я, если честно, терпеть не могу рыбу ловить — бесит меня прямо от этого. Ну а кому охота выскакивать ночью на темную шатающуюся палубу и тащить эту скотину, которая всячески бьется, скользит и норовит вырваться. Понятно, до этого надо надеть мокрый жилет, пристегнуться, перекреститься, скрутить генную, а потом она, сцука, еще и сорвется… Вообще жесть. Но после базара за голодную семью, вариантов не было — пришлось извлечь самого любимого и уловистого кальмара — он был куплен еще на Канарах, и применялся только в случае особого голодняка — он был изрядно пожеван — но, может быть именно по этому, и пользовался неизменной популярностью. Его потертый поводок в честь новой охоты был заменен на новый — миллиметровой толщины стальной тросик — на том тросике вполне можно было бы поднять ну не автомобиль, конечно, но уж мотоцикл точно, возможно даже с коляской. Через час клюнуло — как я не тянул тормоз катушки — эффекта не наблюдалось никакого, было ощущение, что мы зацепились за грунт. Поскольку мы проходили над тонганийской впадиной, где глубины временами достигают девяти километров девятисот девяносто девяти метров, и до дна столько же, сколько до Космоса — такого варианта не было. А потом эта мразь вывернулась на волне. Расстояние было всяко больше полусотни метров, и прыжок обычной рыбы килограмм на десять — двенадцать на таком расстоянии выглядит, как всплеск, эта же тварь плеснула так, что сломала волну. Слава Богу, что потом был «дзиньк», и я вытащил перекушенный стальной поводок. А если бы он у ней между зубов застрял, и мне бы ее тащить пришлось? Родил бы ежика против шерсти, и всех делов.

Так досвистели до Тонго, на подходе Даря, которая спит головой к висящей на стене карте, поинтересовалась — а что это за линия синенькая перед архипелагом проходит? Стали объяснять, что это, мол, международная линия перемены дат, и если мы подходили к островам в воскресенье вечером, и жили во времени, которое позже Москвы на пятнадцать часов, то — хоп — о чудо! — пришли мы в понедельник вечером во времени, которое стало раньше Москвы на девять часов! Мы самые ранние на планете, даже страна Восходящего Солнца дышит нам в затылок. Вот такой вот темпоральный пердюмонокль. На что дочка задумчиво протянула — а что понедельника не будет? Нет, дочка, не будет.

Добавить комментарий