До того, как на Бали пришли мусульмане, а потом туристы, на берегу залива, в который было удобно заходить рыбакам, стоял маленький рыбацкий городок, почти деревня — Беноа. Три улочки вдоль, три улочки поперек, пара храмов, причал, куда выгружали рыбу, и… все. Потом пришли мусульмане и в самом центре городка поставили мечеть. Потом пришли туристы и обстроили все вокруг отелями. От городка остался бублик — в центре мечеть, вокруг — отели. Осталось немного, но, то, что осталось — очень мило, погуляли мы с удовольствием. Радовало то, что до городка можно дотарахтеть через залив на тузике — вопрос был в другом — где его оставить? Как только два белых человека собрались высадиться на берег со шлюпки, тут же налетела галдящая свора ребятни, и стало ясно, что, как только мы скроемся из виду, они порвут наш тузик, как тузик — грелку.

Но, мы же уже почти опытные путешественники! В стае пацанят был ловко вычислен вожак, и ему была дадена бумажка в две тысячи местных денег (двадцать центов или шесть рублей в пересчете). Это была самая простая часть операции — бумажка была принята, что понятно, с восторгом. Но, дальше, я смог (чем очень горжусь) объяснить мимикой и жестами малолетнему бандиту, что он теперь не просто так, а настоящий «секьюрити», и должен охранять вверенный ему тузик до нашего возвращения, за что получит еще бонус. Ловкий пострел, чей социальный статус в одночасье взлетел до невиданных высот — еще бы, ведь он обладал денюжкой, общался с белым человеком и был назначен ответственным за ценный объект — в момент организовал вокруг лодки мертвую зону и всячески нас заверил в том, что собственно тузик, мотор, весло (одно), пустая канистра, якорь, и моток веревки находятся под надежной охраной и обороной.

Мы, боясь оскорбить нашего нового друга в лучших чувствах сомнениями в его благонадежности, якобы спокойно ушли за угол. Посмотрели друг на друга, и втянули головы в плечи, ожидая из-за угла радостных воплей аборигенов, растаскивающих наше имущество. Через пару минут аккуратно выглянули из-за забора — все было по прежнему — пацан пас поляну, тузик был в сохранности. Мы, еще раз посмотрели друг на друга, и пожали плечами. Господи, ну почему во всем мире люди, даже дети, просты и бесхитростны, как дети малые, — им сказали не брать чужое, они и не берут? У нас бы мигом все растащили. Может быть, по тому, что тут за воровство насмерть забивают ногами, и радостно выкладывают расправу в фейсбук, а полиция следит за тем, что бы воришки не сбежали? Дикость? А что правильнее — забить одного вора, или воровать всей нацией? В общем, никогда так не делайте, в смысле, не оставляйте имущество на деревенском пляже и не искушайте судьбу. Местные, скорее всего, не своруют, но, привыкнув к хорошему, как потом домой возвращаться??

Осмотр городка начали с причала — как раз шла выгрузка улова, и рыбы, («икан», по местному) было много.

Всем дирижировал человек непререкаемого авторитета — все говорило об этом — и низкие поклоны местных, и красное кресло, часы из цельного куска золота ( кстати здесь часы-подделка под любую фирму 5 дол) , и сигара, которой он попыхивал в перерывах между щелканьем гирьками. Мы даже постеснялись его явно фотографировать, пришлось как бы «вскользь».

Городок-очаровашка. Узенькие улочки, отовсюду свисают «удочки» — пенджор, символизирующие «милости просим» (по нашей версии).

Никто не тырит стоящие просто так на улице скульптурки.

Не трогает просто так лежащие сладости.

Не тыкает пальцами в просто так висящие клетки с птичками.

Не удивляется свастике на воротах (или свастика наоборот?)

Да и вообще никто ничему не удивляется, не напрягается, и не торопится.

А потом мы дошли до туристической зоны. Два шага — и мы в другом мире.

Нам тут же продали новую рубаху, платье и шляпу.

И чуть не увезли на экскурсию. Спасло только то, что на экскурсию на лодке мы никак не хотели.