Сокотра. Первый шок.

Сложная система спутников, ретрансляторов, почтальонов и серверов донесла таки до нас подтверждение, что на чудо-острове нас ждут и в наш приход верят. Ну, а если ждут и верят, то вариантов нет — придется заходить. Хотя сомнения, если честно, не оставляли до последнего, наверное, поэтому меня так и корежило на последних милях. Мы, что называется «вкатились» в переход — наладились вахты, быт и досуг, притерлись взаимоотношения — рыба и та соизволила пойматься, обеспечив нас запасом вкуснейшего балыка. Последний удался, не буду хвастаться, на славу, балыка из дорады не было, по моему, с Пассифика.

Сокотра. Первый шок. ГЛОНАСС работает.

Так что вариант проболтаться в море еще недельку, с ходу проскочить Баб-Эль-Мандеб, и выйти в Красное море, манил своей понятностью и оперативностью — ведь на заходе на Сокотру мы всяко теряли неделю, которая потом могла, ой, как пригодится. Первого мая мы, по плану, должны быть уже в Турции, а прогноз настырно выдает устойчивый встречный ветер на все Красное море. С Сокотрой же все было совсем непонятно — начиная с отсутствия рации в порту, да порта, как такового, заканчивая тем, что Дениса, человека, который всю эту тему замутил, я никогда в жизни не видел, и все знакомство с ним ограничивалось перепиской по инету. В общем, некоторые сомнения были.

Сонно высунувшись по утру из каюты, обнаружил Костю, чуть не со слезами показывающего дрожащей рукой на что-то на горизонте, и от обилия чувств не могущего четко изложить проблему. — Что случилось то, родной? — Так земля же, Кэп, земляяя!! — За его спиной витали тени Васко-де-Гамы, Америго Веспучи и Белинсгаузена с Лазоревым — первый в его жизни переход в тыщу с лихуем миль имел все шансы благополучно завершиться.

… всем нам хватит воды, всем нам хватит земли.

Этой обетованной, желанной, и колумбовой и магеланной…

Сокотра. Первый шок. ГЛОНАСС работает.

Сомнения отпали. Заходим.

Отсутствие на земле рации, а также каких бы то ни было сведений об острове в лоциях, делали подход не то, что бы сложным, а, как бы это сказать, несколько интригующим. Из общей сумбурности переписки с островитянами удалось получить в сухом остатке следующий ориентир: «высокая дюна, под которой находится нефтехранилище». Вставать предлагалось восточнее одинокого пирса, являющегося морскими воротами затерянного мира, омываемого прозрачными водами Индийского океана.

Сокотра. Первый шок. ГЛОНАСС работает.

Дополнительным ориентиром проходили останки выброшенного на берег судна. Тоже неплохо. Декорации для «Белого солнца пустыни» в натуральную величину.

Сокотра. Первый шок. ГЛОНАСС работает.

Дюна, с нефтехранилищем, пирс и останки судна обнаружились примерно там, где и ожидались — ГЛОНАСС продолжал работать даже там, куда заходить категорически не рекомендовалось.

Сокотра. Первый шок. ГЛОНАСС работает.

По карте где-то тут.

Сокотра. Первый шок. ГЛОНАСС работает.

Наверное.

Сокотра. Первый шок. ГЛОНАСС работает.

Вид приближающейся яхты вызвал на берегу некую нездоровую суету. Помните заполошный крик «Едуть!!!» в фильме «Формула любви», где граф Калиостро приехал к смоленскому помещику Кузякину? Вот, примерно, так все и выглядело — с того, что называлось пирсом, нам наперерез метнулась моторка, в которой, кроме драйвера в страшных лохмотьях, сидел человек в подозрительно белой рубашке. Третий был топлес, но в юбке и с автоматом.

Как выяснилось много позже, Денис, подняв по поводу нашего приезда на уши весь остров, в воды которого должна была зайти первая в истории острова парусная яхта, немного все таки перестарался. Сокотрийское руководство так до сих пор и не поняло, откуда на острове взялась белая форменная рубашка. От куда взялся автомат, версии тоже расходятся, но версии, по крайней мере есть, а вот по поводу рубашки никто до сих пор ничего понять не может — Абдула, которого в честь нашего прихода назначили начальником пирса, тоже ничего толкового сказать не смог, не смог он даже объяснить, куда рубаха потом с него делась, но выглядел он в ней так, как будто ангел обернул его своими крыльями.

Нам же было не до смеха — надо было как то объяснить представителям власти в рубашке и с автоматом, что же именно им надо сделать с пришедшей яхтой. Причем, сделать это надо было на до сих пор не изученном сакотрийском языке, не ведающем письменности. Никакого другого они не понимали. Пельцер в уже цитированном фильме все таки смогла выдать : «Же ву при авек плезир», ребята же с перепугу забыли вообще все известные им слова интернационального общения, включая понятное даже амазонским пигмеям «Хело» и «О’кэй».

Если бы не автомат, периодически падавший с голого плеча одного из троицы, все было бы даже забавно. За короткое время мы: научили швартовать их посудину не только к прибрежным гранитным скалам, но и к борту яхты; сидеть в присутствии белого человека; откупоривать банку с пивом; объяснили связь трехцветного флага с фамилией Калашников и постоянно падающим автоматом; попытались (безуспешно) продвинуть космогоническую модель, в которой Земля была шаром, вокруг которого можно обойти, если плыть все время туда, где садится солнце.

Когда темы для лицедейства были почти исчерпаны, на то, что называется пирсом, вылетел, визжа покрышками автомобиль, и принялся отчаянно сигналить и мигать фарами. Колоритная троица, уже почти было освоившаяся на борту, повскакала с мест, и, пролив пиво и в очередной раз уронив автомат, в темпе вальса перелезла на свое корыто, и взревывая мотором унеслась прочь. Больше мы их никогда не видели — кто были эти люди, для нас до сих пор загадка.

Джип на пирсе мигал фарами и сигналил, мы стояли на якоре в сотне метров от берега. Без рации коммуникация никак не налаживалась — нам надо было хотя бы накачать тузик. Процесс это неспешный, джипу надоело мигать, и, когда мы уже заводили раскапризничавшийся последнее время подвесник, внедорожник вдруг сорвался с места, и, подпрыгивая на ухабах размером с мою больную голову, упылил за дюну. Когда же мы, в сою очередь, подплыли к пирсу, в обозримой округе уже не было никого, исключая пастуха с козочками. А пастух, хоть и смотрел на нас добрыми, все понимающими глазами, не знал, к сожалению, кому мы должны отдать «ласт порт клиренс».

Пустится вглубь страны на поиски хоть кого ни будь, нам не позволяло отсутствие снаряжения для переходов по пескам, вернутся ни с чем обратно на лодку не позволяла ложная гордость, оставалось сидеть в офисе порта и ждать, пока про нас вспомнят.

Сокотра. Первый шок. ГЛОНАСС работает.

Ближе к вечеру вспомнили. Лучше бы не вспоминали. Три черных джипа синхронно влетели на пирс и замерли, покачиваясь на подвеске. Наглухо тонированное стекло первого медленно поползло вниз, и от туда нас поманили пальцем. — Паспорт! — донеслось вместе с прохладой из кондиционированного нутра круизера. Тон возражений не допускал, я протянул паспорта. Стекло поползло верх, джип с пробуксовкой развернулся и умчался, нас поманили во второй, распахнулась дверь, повеяло холодом. — Плиз, сит даун! — Мы переглянулись, посмотрели вокруг, на голубое море, белую чайку и ясное солнышко, вдохнули океанский бриз и обреченно полезли внутрь. Внедорожник стартовал в темпе истребителя, нас вдавило в подушки дивана. Третий монстр несся чуть сзади, явно прикрывая.

Мощные люминисцентные лампы отражались в белом мраморном полу, не оставляя теней. Здание сильно напоминало психушку-люкс, впечатление сюра усугубляли контрастные на ослепительно белом полу фигуры в угольно черных паранжах, сидевшие на корточках вдоль стен. Из прорезей в одеждах на нас смотрели глаза. — Вэйт! (ждать!) — скомандовал провожатый и скрылся за дверью. Мы остались одни, если не считать глаз. — Что с нами сделают? — тихо спросил Костя. — На опыты пустят — неудачно пошутил я. Дверь открылась. Веселый человек в белом халате поманил рукой. Дверь с герметичным чмоком отрезала нас от коридора с глазами. Веселый доктор жестом велел нам закатать рукав, и достал два шприца. Вокруг перемигивались огоньками медицинские приборы, посередине комнаты стоял стол с фиксаторами для рук и ног. — Так ты не шутил на счет опытов? — вяло поинтересовался Костя. — Теперь даже и не знаю — тихо ответил я, когда жгут перехватил руку, игла впилась в вену и шприц начал наполняться почти черной от мертвенного белого освещения кровью.

Головокружение, то ли от кровопотери, то ли от страха только усилилось, когда нас вывели в следующую дверь. Белое солнце стояло в зените, теней не было. На пыльном перекрестке, где мы потерянно стояли, не было вообще никого, только стервятник лениво терзал чью-то тушу.

Сокотра. Первый шок. ГЛОНАСС работает.

Мы, держась за руки, как перепуганные дети, вышли на улицу. От страха у меня тряслись коленки, во второй, потной от жары и переживаний руке, обнаружилась странная бумажка. Присев в тенечке на камушек, поскольку ноги не очень держали, я развернул ее.

Сокотра. Первый шок. ГЛОНАСС работает.

Подъехала машина, от туда вышел улыбающийся во весь бородатый рот человек, в линялой майке и шортах.

- Привет, я Дэн.

- Господи, Денис, что это было???

- А… Это-то? Да формальность, зато теперь ты точно знаешь, что у тебя нет ВИЧ. Ну, что, ребята, велком то Сокотра, поехали, перекусим…

Продолжение следует.

P.S. Костя, прочитав пост скривился, и сказал, что в больничке он совсем не боялся. Что он уже большой, смелый и уколов не боится. Эпизод воссоздан исключительно по моим (А.Н.) ощущениям.

Добавить комментарий