Выяснилось, что у Мишеля проблемы с мотором и на утро, на 10, были назначены консультации и мозговой штурм. А как встать в 10 после вечера полного инклюзива? Где банановое пиво мешалось с русской водкой и полировалось пака-лулу? Правильно, никак. Мы беспардонно продрыхли, когда же это обнаружилось, меня вытолкали на тузик, и наладили в сторону катамарана, куда я и прибыл часам к одиннадцати, может чуть позже. Тристан с Мишелем уже разобрали правый дизель и были по уши в грязи, хотя англичанин при этом умудрился остаться в белых шортах. С некоторым осуждением в глазах они смотрели, как русский с трудом выбирается из динги, минует страшный темный провал моторного отсека, и отползает в тенек под тент. А что я еще мог делать? Вероника предложила мне кофе, и я ответил взглядом, полным отчаянья — как я мог пить кофе, когда работа в разгаре? Или мог? Добрая женщина всплеснула руками и принесла мне стакан бодрящего напитка. Тристан с Мишелем перешли на испанский.
- Мужики, а что случилось-то? — через некоторое время выдавил я из себя вопрос, смотря на перемазанных машинным маслом рафинированных европейцев поверх кружки с кофе.
Тристан (злобно): — Катамаран поломался.
Мишель : — В моторном отсеке отвалился главный провод, упал на мотор, перетерся, и все замкнуло. Теперь на посту управления постоянно горит красная лампочка, и пищит аларм перегрева дизеля.
Андрей: — А что сильно жахнуло?
Т: — А ты как думаешь, когда провод, толщиной в палец, перетирается, и вся батарея на массу пробивает — это как?
А: — А дизель то вы зачем разбираете?
М: — Так там же жахнуло, задымилось, и аларм горит, что движок греется!
А: — А движок греется?
Т, М (задумчиво) : — Нет.
А: — Так на хрен вы туда лезете, разбирайте пост управления на котором аларм пищит.
Мишель посмотрел на Тристана, тот пожал плечами и злобно захлопнул крышку моторного отсека. Следующий час прошел за разбором пультов управления, которых оказалось аж четыре — два мотора по два пульта — одна пара снизу в каюте, вторая наверху на флайбридже (надстройка, «летающий мост») и выворачивании наружу кишок проводки. Мне совершенно не было места, куда подступиться, по этому, мы с Вероникой расположились на терраске, где она продемонстрировала последнюю модель машинки для обработки ракушек. Хорошая машинка. Путь из каюты на флайбридж проходил как раз мимо нас, и в какой-то момент я, почуяв странное, поймал за шорты Тристана, когда они с Мишелем в который раз пробегали туда — обратно. После команды «Стой, ком ту ми», произнесенной тоном, которому научил меня мой дед, раненный в сорок первом под Ржевом, подданный Ее Величества застыл статуей и я принялся его обнюхивать. Немая сцена продолжалась несколько минут, после чего я взял его за указательный палец левой руки и показал всем. Палец был грязный, но не в такой грязи, как другие, а в другой — с запахом паленой изоляции. Ты куда пальцем тыкал? — последовал вопрос. Англичанин задумался, но потом точно показал коробочку — вот ведь аккуратный человек, все помнит, я бы в жизни не вспомнил. Под радостные приплясывания экипажа горелая коробочка была извлечена на свет божий, умерший пост управления отключен от общей системы, и все заработало.