Приветливые индонезийские коаст-гвард-ейцы, приютившие нас под бортом своего парохода, дали нам знать о том, что их гостеприимство иссякло очень просто — ранним утром они включили свой вспомогательный двигатель, выхлопная труба которого находилась аккурат вровень с нашей палубой. Рубка яхты моментально наполнилась удушливым фиолетовым дымом, мы мигом вспомнили о московских пробках, и, наплевав на то, что хотели еще денек погулять по городу, моментально отвязали швартовы, и, откашливаясь и отплевываясь, были вынесены дующим с берега ветерком на середину залива.
Пока мы неторопливо умывались и завтракали, тот же ветерок, но уже пойманный парусами, бодро тащил нас к выходу в море, мимо многочисленных странных конструкций, стоящих на якорях — на связанных из бамбука плотиках, кое-как поддерживаемых пенопластовыми поплавками или пустыми пластиковыми канистрами, стояли собачьи будки. Добротные такие будки — три стены, под треугольной железной крышей, микроскопические домики имели даже что-то типа террасы — вторую половину, еще находящуюся под крышей, но уже без стен. Усомнившись в существовании водоплавающих собак, мы, по отсутствию других предположений, решили, что это местные коттеджи, куда усталые от работ индонезийцы приезжают на выходные. Если прохладно, то залезают спать головой в будку, ногами на террасу, если жарко — то наоборот. Над каждой будкой торчал шест с лампочкой, что бы заходящие в гавань суда, в ночи не потопили котеджный поселок.
Хотя море вокруг вздыхало и охало по ночам и пускало китовые фонтаны днем, ничего толкового нам предложить категорически не хотело, кроме огромных, похожих на подводные лодки китовьих туш, годящихся только для фотосессии, и мелких суетливых дельфинов, синхронно выпрыгивавших из воды в предзакатные часы.
Рыба отказывалась ловится напрочь. Что было тому виной — совершенно непонятно, мы грешили на упавшую из-за слабого ветра скорость. Если раньше мы шли в среднем пять-шесть узлов, и жадная рыба хватала блестючку, не успевая рассмотреть, что это дурилка, на скорости в три узла, у нее, видимо, хватало времени разобраться в происходящем и понять, что нарезанная полосками упаковка от печеньки — это явный подвох.
На третьи сутки, подъев все припасенные в Амбоне вкусняшки, мы загрустили окончательно — переходить на консервы душа не желала ни под каким соусом, тем более индонезийские консервированные продукты оставляли желать лучшего. Почему? Да потому, что мало кому придет в голову давиться консерой за три доллара, если плотный обед на любом углу стоит полтора. Рот непроизвольно наполнялся слюной, как-то сами собой вспомнились тарелки с дымящимся острым варевом, в котором плавании тающие во рту фрикадельки, немного пересушенные, но от этого не менее вкусные огромные хрустящие креветки, начиненные специями кальмары…
Кальмары?! Но мы же купили снасть, у нас же есть супер-рыбки!! Только, как ими пользоваться, вот в чем вопрос — прочесть описание на китайском мы не могли, рисунок ситуацию тоже особо не прояснял, хотя, в сущности, волновала только одна непонятность — когда ловить — днем или ночью?
Тщательный осмотр снасти выявил ободки характерного желто-белесого цвета, что, видимо, указывало на наличие фосфора и потенциальной возможности свечения устройства в темноте. Так и решили — ловлю начнем с закатом.
С последними лучами солнца я отвязал от нашей удочки-кормилицы метровый стальной поводок, оканчивающийся кованным тройником, размером с небольшой якорь, и празднично украшенный серебристыми блесками, напоминавшими о елке и мандаринах. Не мудрствуя лукаво, да и, честно говоря, особо не рассчитывая на успех, привязал странную рыбку. Смотрелась она после снасти, рассчитанной на пудового тунца, как то крайне несерьезно, зато, после того, как Ленка догадалась подержать ее под светом фонарика, рыбка засветилась ядовитым зеленоватым светом, как только что вынутый из реактора стержень. С легкой брезгливостью я швырнул снасть за борт, боцман стравил три десятка метров лески, и мы, довольные собой, вернулись к просмотру сериала, прерванному началом охоты на кальмара.
Главный герой, потерявший память при загадогно-мистических обстоятельствах, и не знавший, кто он такой на самом деле, мучился от неразрешимой проблемы — ни как не мог разобраться с бабами. Стукнутый головой красавец должен был выбрать между страшной, как смертный грех англичанкой-психиатором, смазливой лаборанткой-индуской и одинокой, потерявшей в перестрелке с мафией жениха-лейтенанта, начальницей отдела полиции, в котором он и проявлял чудеса дедукции. Увлекшись перепетиями сюжета и обсуждая, которая из барышень упадет в койку первой, мы не сразу услышали треск стопора удочки. Ни визг, ни злобный шипящий свист — нет, эдакое неторопливое трещание — опытному слуху говорившее о том, что добыча килограмма на два, не больше, и можно особо не торопиться — целостности катушки, удочки или кормового ограждения яхты ничего не угрожает. Пока останавливали фильм, пока искали фонарик, пока выбирались на палубу и торговались, кто будет тянуть, катушка почти размоталась — ночной ветерок дул неслабо, и лодка шла с неплохой скоростью.
Тащить выпало мне — сначала кто-то на том конце лески активно сопротивлялся, потом, несколько раз сильно дернув, сорвался. Жалко, хорошая была рыбка — вслух подумал я, напрочь забыв о том, что охота то идет на кальмара! Боцман не забыл. Это же кальмар клюнул! — в восторге закричала Лена. — Да ладно, быть этого не может — сомневался я, мотая удочку — наверное, это дорада была, они же жрут все подряд. Светящаяся призрачным зеленым светом рыбка выскочила из воды, на ней что-то болталось. Пока мы, открыв рот, пытались понять, что же это такое, оно отцепилось от рыбки и шлепнулось на палубу, омерзительно извиваясь — это был щупалец! Сантиметров десять длинной, весь покрытый присосками, он елозил по полу, пачкая его слизью. Мы, в восторге, смешанным со страхом, таращились на него и друг на друга — шанс поймать кальмара существует! Надо только правильно все сделать — на движущуюся лодку его не втащить — просто не даст сопротивление воды, крючки порвут головоногого, как тузик грелку. Значит, первым делом, надо остановить яхту, положив ее в дрейф, и, только после этого, начинать тащить добычу.
На второй раз мы все сделали грамотно — не успел полоумный герой сериала поцеловать англичанку (ну почему он выбрал самую страшную?!), как клюнуло второй раз. Я держал лодку против ветра, Лена плавно и неторопливо крутила катушку, и, под восторженные крики команды оно шлепнулось в кокпит.
Мы онемели — перед нами лежал инопланетянин. Как всякий городской житель, видевший кальмара белой мороженной тушкой, мы были потрясены. Он был реально большой — с локоть, как я и показывал усатому мусульманскому продавцу снастей — голова с кулак, щупальца подлиннее пальцев, черные выпуклые глаза — с копеечную монету. Но, главное не это — он был трехмерно-прозрачный! То, что мы привыкли видеть молочно-белыми колечками, было переливчато-прозрачно, меняло цвета по всему спектру от пурпурно-вишневого, через сине-фиолетовый до серебристо-зеленого. ВНУТРИ него дрожащими волнами пробегали полосы затемнений, и сияний, сверху, на коже закручивались тончайшие, едва видные золотые спирали. Оно светилось изнутри!! Тело существа то раздувалось, то опадало, по нему пробегали судороги, щупальца присасывались к палубе, сокращались и извивались, крылья трепетали и хлопали его по бокам. Мы смотрели на это представление в немом восторге, пока нас не привел в чувства фонтан чернил, исторгнутый существом с поразительной меткостью — он попал бы точно мне на манишку, если бы она у меня была.
То, что я искренне считал фантазией режиссеров фильмов типа «Бездна» — где подводные жители были прекрасны, почти прозрачны и переливались цветами и огнями — оказалось изумительной фантазией Господа Бога и РЕАЛЬНОСТЬЮ.